10. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подведем итоги.

С точки зрения теории марксизма вообще, вопрос о праве самоопределения не представляет трудностей. Серь­езно не может быть и речи ни об оспаривании лондон­ского решения 1896-го года, ни о том, что под самоопреде­лением разумеется лишь право на отделение, ни о том, что образование самостоятельных национальных государств есть тенденция всех буржуазно-демократических пере­воротов.

Трудность создает до известной степени то, что в Рос­сии борется и должен бороться рядом пролетариат угне­тенных наций и пролетариат угнетающей нации. Отстоять единство классовой борьбы пролетариата за социализм, дать отпор всем буржуазным и черносотенным влияниям национализма — вот в чем задача. Среди угнетенных наций выделение пролетариата в самостоятельную партию при­водит иногда к такой ожесточенной борьбе с национализ­мом данной нации, что перспектива извращается и забы­вается национализм угнетающей нации.

Но такое извращение перспективы возможно лишь ненадолго. Опыт совместной борьбы пролетариев разных наций слишком ясно показывает, что не с «краковской», а с общероссийской точки зрения должны мы ставить политические вопросы. А в общероссийской политике господствуют Пуришкевичи и Кокошкины. Их идеи царят, их травля инородцев за «сепаратизм», за мысли об отделе­нии проповедуется и ведется в Думе, в школах, в церквах, в казармах, в сотнях и тысячах газет. Вот этот, великорус­ский, яд национализма отравляет всю общероссийскую политическую атмосферу. Несчастье народа, который, порабощая другие народы, укрепляет реакцию во всей России. Воспоминания 1849 и 1863 годов составляют живую политическую традицию, которая, если не произой­дут бури очень большого масштаба, еще долгие десятиле­тия грозит затруднять всякое демократическое и особенно социал-демократическое движение.

Не может быть сомнения, что, как бы естественна ни казалась подчас точка зрения некоторых марксистов угнетенных наций («несчастье» которых состоит иногда в ослеплении масс населения идеей «своего» национального освобождения), на деле, по объективному соотношению классовых сил в России, отказ от защиты права на само­определение равняется злейшему оппортунизму, зара­жению пролетариата идеями Кокошкиных. А эти идеи суть, в сущности, идеи и политика Пуришкевичей.

Поэтому, если точка зрения Розы Люксембург могла быть оправдываема вначале, как специфическая польская, «краковская» узость (Нетрудно понять, что признание марксистами всей России и в первую голову великороссами права наций на отделение нисколько не исключает агитации против отделения со стороны марксистов той или иной угнетенной нации, как признание права на развод не исключает агитации в том или ином случае против развода. Мы думаем, поэтому, что будет неизбежно расти число польских марксистов, которые станут смеяться над несуществующим «противоречием», ныне «подогреваемым» Семковским и Троцким.), то в настоящее время, когда всюду усилился национализм и прежде всего национализм пра­вительственный, великорусский, когда он направляет политику, — подобная узость становится уже непрости­тельной. На деле за нее цепляются оппортунисты всех наций, чуждающиеся идеи «бурь» и «скачков», признаю­щие оконченным буржуазно-демократический переворот, тянущиеся за либерализмом Кокошкиных.

Национализм великорусский, как и всякий национа­лизм, переживет различные фазы, смотря по главенству тех или иных классов в буржуазной стране. До 1905 года мы знали почти только национал-реакционеров. После революции у нас народились национал-либералы.

На этой позиции стоят у нас фактически и октябристы и кадеты (Кокошкин), т.е. вся современная буржуазия.

А дальше неизбежно нарождение великорусских нацио­нал-демократов. Один из основателей «народно-социали­стической» партии г. Пешехонов уже выразил эту точку зрения, когда звал (в августовской книжке «Русского Богатства» за 1906 год) к осторожности по отношению к националистическим предрассудкам мужика. Сколько бы ни клеветали на нас, большевиков, будто мы «идеа­лизируем» мужика, но мы всегда строго отличали и будем отличать мужицкий рассудок от мужицкого предрассудка, мужицкий демократизм против Пуришкевича и мужицкое стремление примириться с попом и помещиком.

С национализмом великорусских крестьян пролетар­ская демократия должна считаться (не в смысле уступок, а в смысле борьбы) уже теперь и будет считаться, вероятно, довольно долго (Было бы интересно проследить, как видоизменяется, напр., национализм в Польше, превращаясь из шляхетского в буржуазный и затем в крестьянский. Людвиг Бернгард в своей книге  («Поляки в Пруссии»; есть рус. перевод), стоя сам на точке зрения немецкого Кокошкина, описывает чрезвычайно характерное явлением образо­вание своего рода «крестьянской республики» поляков в Германии в виде тесного сплочения всяческих кооперативов и прочих союзов польских крестьян в борьбе за национальность, за религию, за «польскую» землю. Немецкий гнет сплотил поляков, обособил их, пробудив национализм сначала шляхты, потом буржуа, наконец крестьянской массы (особенно после начавшегося в 1873 году похода немцев против польского языка в школах). К этому идет дело и в России и по отношению не к одной только Польше.). Пробуждение национализма в угнетен­ных нациях, столь сильно сказавшееся после 1905-го года (напомним хотя бы группу «автономистов-федералистов» в I Думе, рост украинского движения, мусульманского движения и т.д.), — неизбежно вызовет усиление нацио­нализма великорусской мелкой буржуазии в городах и в деревнях. Чем медленнее пойдет демократическое пре­образование России, тем упорнее, грубее, ожесточеннее будет национальная травля и грызня буржуазии разных наций. Особая реакционность русских Пуришкевичей будет порождать (и усиливать) при этом «сепаратистские» стремления среди тех или других угнетенных наций, иногда пользующихся гораздо большей свободой в сосед­них государствах.

Такое положение вещей ставит пролетариату России двоякую или, вернее, двустороннюю задачу: борьбу со всяким национализмом и в первую голову с национализмом великорусским; признание не только полного равно­правия всех наций вообще, но и равноправия в отношении государственного строительства, т. е. права наций на само­определение, на отделение; — а наряду с этим, и именно в интересах успешной борьбы со всяческим национализмом всех наций, отстаивание единства пролетарской борьбы и пролетарских организаций, теснейшего слияния их в интернациональную общность, вопреки буржуазным стре­млениям к национальной обособленности.

Полное равноправие наций; право самоопределения наций; слияние рабочих всех наций — этой национальной программе учит рабочих марксизм, учит опыт всего мира и опыт России.

***

Статья была уже набрана, когда я получил № 3 «Нашей Рабочей Газеты», где г. Вл. Коссовский пишет о признании права на самоопределение за всеми нациями:

«Будучи механически перенесено из резолюции I съезда партии (1898 г.), который, в свою очередь, заимствовал его из решений международных социалистических конгрессов, оно, как видно из дебатов, понималось съездом 1903 года в том же смысле, какой в него вкладывал социалистический Интернационал: в смысле политического самоопределения, т. е. самоопределение нации в направлении политической самостоятельности. Таким образом, формула национального самоопределения, обозначая право на тер­риториальное обособление, совершенно не касается вопроса о том, как урегулировать национальные отношения внутри данного госу­дарственного организма, для национальностей, не могущих или не желающих уйти из существующего государства».

Отсюда видно, что г. Вл. Коссовский имел в руках про­токолы II съезда 1903 года и прекрасно знает действи­тельный (и единственный) смысл понятия самоопределе­ния. Сопоставьте с этим тот факт, что редакция бундовской газеты «Цайт» выпускает г. Либмана для издевательств над программой и объявления ее неясной!! Странные «партийные» нравы у гг. бундовцев... Почему Коссовский объявляет принятие съездом самоопределения механиче­ским перенесением, «аллах ведает». Бывают люди, кото­рым «хочется возразить», а что, как, почему, зачем, это им не дано.