В.И.Ленин

О ПРАВЕ НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ

5. ЛИБЕРАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ И СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ ОППОРТУНИСТЫ В НАЦИОНАЛЬНОМ ВОПРОСЕ

Мы видели, что одним из главных своих «козырей» в борьбе против программы российских марксистов Роза Люксембург считает такой довод: признание права на самоопределение равняется поддержке буржуазного нацио­нализма угнетенных наций. С другой стороны, говорит Роза Люксембург, если понимать под этим правом только борьбу против всякого насилия по отношению к нациям, то особый пункт программы не нужен, ибо социал-демократия вообще против всякого национального насилия и неравноправия.

Первый довод, как неопровержимо указал почти 20 лет тому назад Каутский, сваливает национализм с больной головы на здоровую, ибо, боясь национализма буржуазии угнетенных наций, Роза Люксембург оказывается на деле играющей наруку черносотенному национализму великоруссов! Второй довод есть, в сущности, боязливое укло­нение от вопроса: включает ли или не включает признание национального равноправия признание права на отделе­ние? Если да, то, значит, Роза Люксембург признает прин­ципиальную правильность § 9-го нашей программы. Если нет, значит, она не признает национального равноправия. Уклончивостью и увертками тут делу не поможешь!

Однако лучшей проверкой вышеуказанных и всех по­добных доводов является изучение отношения к вопросу различных классов общества. Для марксиста такая проверка обязательна. Надо исходить из объективного, надо взять взаимоотношение классов по данному пункту. Не делая этого, Роза Люксембург впадает как раз в тот грех метафи­зичности, абстрактности, общего места, огульности и пр., в котором она тщетно пытается обвинить своих противников.

Речь идет о программе российских марксистов, т. е, марксистов всех национальностей России. Не следует ли взглянуть на позицию господствующих классов России?

Позиция «бюрократии» (извиняемся за неточное слово) и феодальных помепщков типа объединенного дворянства общеизвестна. Безусловное отрицание и равноправия национальностей и права на самоопределение. Старый, взятый из времен крепостного права лозунг: самодержавие, православие, народность, причем под последней имеется в виду только великорусская. Даже украинцы объявлены «инородцами», даже их родной язык преследуется.

Взглянем на буржуазию российскую, «призванную» к участию — очень скромному, правда, но все же участию во власти, в системе законодательства и управления «3-го июня». Что октябристы идут на деле за правыми в данном вопросе, об этом тратить много слов не прихо­дится. К сожалению, некоторые марксисты гораздо менее внимания обращают на позицию либеральной вели­корусской буржуазии, прогрессистов и кадетов. А между тем, кто не изучит этой позиции и не вдумается в нее, тот неизбежно впадет в грех абстрактности и голо­словности при обсуждении права наций на самоопре­деление.

В прошлом году полемика «Правды» с «Речью» заста­вила этот главный орган партии конституционных-демократов, столь искусный в дипломатическом уклонении от прямого ответа на «неприятные» вопросы, сделать все же некоторые ценные признания. Сыр бор загорелся из-за всеукраинского сту­денческого съезда в Львове летом 1913 года. Присяжный «украиновед» или украинский сотрудник «Речи» г. Могилянский поместил статью, в которой осыпал самыми отборными ругательствами («бред», «авантюризм» и пр.) идею сепарации (отделения) Украины, идею, за которую ратовал национал-социал Донцов и которую одобрил на­званный съезд.

Газета «Рабочая Правда», нисколько не солидаризируясь с г. Донцовым, прямо указав, что он национал-социал, что с ним не согласны многие украинские марксисты, заявила, однако, что тон «Речи», вернее: принципиальная постановка вопроса «Речи» совершенно неприлична, недо­пустима для великорусского демократа или желающего слыть демократом человека. Пусть «Речь» прямо опро­вергает гг. Донцовых, но принципиально недопустимо вели­корусскому органу якобы демократии забывать о свободе отделения, о праве на отделение.

 Несколько месяцев спустя, г, Могилянский в № 331 «Речи» выступил с «объяснениями», узнав из львовской украинской газеты «Шляхи» о возражениях г. Дон­цова, который между прочим отметил, что «шовинисти­ческий выпад «Речи» надлежащим образом запятнала (заклеймила?) только русская социал-демократическая пресса». «Объяснения» г. Могилянского состояли в том, что он троекратно повто­рил: «критика рецептов г. Донцова» «ничего общего не имеет с отрицанием права наций на самоопределение».

«Следует сказать, — писал г. Могилянский, — что и «право наций на самоопределение» не является каким-то фетишем (слу­шайте!!), не допускающим критики: нездоровые условия жизни нации могут порождать нездоровые тенденции в национальном самоопределении, и вскрывать последние еще не значит отрицать право наций на самоопределение».

Как видите, фразы либерала насчет «фетиша» были вполне в духе фраз Розы Люксембург. Было очевидно, что г. Могилянский желал уклониться от прямого ответа на вопрос: признает он или нет право на политическое само­определение, т. е. на отделение?

И «Пролетарская Правда» (№ 4 от 11 декабря 1913 г.) в упор поставила этот вопрос и г. Могилянскому и конституционно-демократической партии.

Газета «Речь» поместила тогда (№ 340) неподписанное, т. е. официально-редакционное, заявление, дающее ответ на этот вопрос. Ответ этот сводится к трем пунктам:

1)  В § 11 программы конституционно-демократической партии прямо, точно и ясно говорится о «праве свободного культурного самоопределе­ния» наций.

2)  «Пролетарская Правда», по уверению «Речи», «без­надежно�  смешивает»�  самоопределение�  с�  сепаратизмом, отделением той или иной нации.

3)  «Действительно, конституционные-демократы никогда и не брались защищать право  «отделения наций» от русского государства».  (См. статью: «Национал-либерализм и право наций на самоопре­деление» в «Пролетарской Правде» № 12 от 20 декабря 1913 г.).

Обратим внимание сначала на второй пункт заявления «Речи». Как наглядно показывает он господам Семковским, Либманам, Юркевичам и прочим оппортунистам, что их крики и толки насчет будто бы «неясности» или «неопре­деленности» смысла «самоопределения» представляют из себя на деле, т. е. по объективному соотношению классов и классовой борьбы в России, простой перепев речей либе­рально-монархической буржуазии!

Когда «Пролетарская Правда» поставила гг. просве­щенным «конституционалистам-демократам» из «Речи» три вопроса: 1) отрицают ли они, что во всей истории между­народной демократии, особенно с половины XIX века, под самоопределением наций разумеется именно политиче­ское самоопределение, право на образование самостоя­тельного национального государства? 2) отрицают ли они, что известное решение Лондонского международного социа­листического конгресса 1896 года имеет тот же смысл? и 3) что Плеханов, еще в 1902 г. писавший о самоопреде­лении, понимал под ним именно политическое самоопре­деление?— когда «Пролетарская Правда» поставила эти три вопроса, господа кадеты замолчали!!

Они не ответили ни слова, потому что им нечего было ответить. Они молча должны были признать, что «Проле­тарская Правда» безусловно права.

Крики либералов на тему о неясности понятия «само­определения», о «безнадежном смешении» его с сепаратиз­мом у социал-демократов есть не что иное, как стремление запутать вопрос, уклониться от признания общеустановленного демократией принципа. Если бы гг. Семковские, Либманы и Юркевичи не были так невежественны, они бы посове­стились выступать перед рабочими в либеральном духе.

Но пойдем дальше. «Пролетарская Правда» заставила «Речь» признать, что слова о «культурном» самоопределе­нии имеют в программе конституционных-демократов смысл именно отрицания политического самоопределения.

«Действительно, конституционные-демократы никогда и не брались защищать право «отделения наций» от русского государства» — эти слова «Речи» «Пролетарская Правда» недаром рекомен­довала «Новому Времени» и «Земщине», как образец «лояльности» наших кадетов. Газета «Новое Время» в № 13 563, не упуская, конечно, случая вспомнить «жида» и сказать всяческую колкость кадетам, заявила однако:

«Что для эсдеков составляет аксиому политической мудрости» (т. е. признание права наций на самоопределение, на отделение), «то по нынешним временам даже в кадетской среде начинает воз­буждать разногласия».

Кадеты встали принципиально на вполне одинаковую позицию с «Новым Временем», заявив, что они «никогда и не брались защищать право отделения наций от рус­ского государства». В этом и состоит одна из основ нацио­нал-либерализма кадетов, их близости к Пуришкевичам, их идейно-политической и практически-политической зави­симости от этих последних. «Господа кадеты учились исто­рии — писала «Пролетарская Правда» — и знают прекрасно, к каким, выражаясь мягко, «погромообразным» действиям приводило нередко на практике применение исконного права Пуришкевичей «тащить и не пущать�». Прекрасно зная феодальный источник и характер всевластия Пуриш­кевичей, кадеты тем не менее становятся целиком на почву именно этим классом созданных отношений и границ. Прекрасно зная, как много неевропейского, антиевро­пейского (азиатского, сказали бы мы, если бы это не зву­чало, как незаслуженное пренебрежение к японцам и китайцам) в отношениях и границах, созданных или опре­деленных этим классом, господа кадеты признают их пре­делом, его же не прейдеши.

Это и есть приспособление к Пуришкевичам, раболепство перед ними, боязнь поколебать их положение, защита их от народного движения, от демократии. «Это означает на деле — писала «Пролетарская Правда» — приспособле­ние к интересам крепостников и к худшим национали­стическим предрассудкам господствующей нации вместо систематической борьбы с этими предрассудками».

Как люди, знакомые с историей и претендующие на демократизм, кадеты не делают даже попытки утверждать, что демократическое движение, характеризующее в наши дни и Восточную Европу и Азию, стремящееся переделать ту и другую по образцу цивилизованных, капиталисти­ческих стран, — что это движение должно непременно оставить неизменными границы, определенные феодаль-ной эпохой, эпохой всевластия Пуришкевичей и бесправия широких слоев буржуазии и мелкой буржуазии.

Что вопрос, поднятый полемикой «Пролетарской Прав­ды» с «Речью», вовсе не был только литературным во­просом, что он касался действительной политической злобы дня, это доказала, между прочим, последняя конференция конституционно-демократической партии 23 —25 марта 1914 года. В офици­альном отчете «Речи» (№ 83, 26 марта 1914) об этой конференции читаем:

«Национальные вопросы обсуждались также особенно оживленно. Киевские депутаты, к которым примкнули Н. В. Некрасов и А. М. Колюбакин, указывали, что национальный вопрос есть назреваю­щий крупный фактор, которому необходимо пойти навстречу более решительно, чем это было прежде. Ф. Ф. Кокошкин указал, однако» (это то самое «однако», которое соответствует щедринскому «но» — «не растут уши выше лба, не растут»), «что и программа и предыду­щий политический опыт требуют очень осторожного обращения с «растяжимыми формулами» «политического самоопределения национальностей�».

Это в высшей степени замечательное рассуждение на кадетской конференции заслуживает громадного внимания всех марксистов и всех демократов. (Заметим в скобках, что «Киевская Мысль», видимо, очень хорошо осведомлен­ная и, несомненно, правильно передающая мысли г. Кокошкина, добавила, что он специально выдвигал, конечно в виде предостережения своим оппонентам, угрозу «рас­пада» государства.)

Официальный отчет «Речи» составлен виртуозно-дипло­матически, чтобы возможно меньше поднять завесу, чтобы возможно больше скрыть. Но все же в основных чертах ясно, что произошло на кадетской конференции. Деле­гаты — либеральные буржуа, знакомые с положением дел в Украине, и «левые» кадеты поставили вопрос именно о политическом самоопределении наций. Иначе г-ну Кокошкину незачем было бы призывать к «осторожному обращению» с этой «формулой».

В программе кадетов, которая, разумеется, была из­вестна делегатам кадетской конференции, стоит именно не политическое, а «культурное» самоопределение. Значит, г. Кокошкин защищал программу от делегатов с Украины, от левых кадетов, защищал «культурное» самоопределение против «политического». Совершенно очевидно, что, вос­ставая против «политического» самоопределения, выдвигая угрозу «распада государства», называя формулу «политического самоопределения» «растяжимою» (вполне в духе Розы Люксембург!), г. Кокошкин защищал великорусский национал-либерализм против более «левых» или более демократических элементов конституционно-демократической партии и против украинской буржуазии.

Г. Кокошкин победил на кадетской конференции, как это видно из предательского словечка «однако» в отчете «Речи». Великорусский национал-либерализм восторже­ствовал среди кадетов. Не поможет ли эта победа прояс­нению умов тех неразумных единиц среди марксистов России, которые тоже начали бояться, вслед за кадетами, «растяжимых формул политического самоопределения на­циональностей» ?

Посмотрим «однако», по существу дела, на ход мыслей г-на Кокошкина. Ссылаясь на «предыдущий политический опыт» (т. е., очевидно, на опыт пятого года, когда велико­русская буржуазия испугалась за свои национальные при­вилегии и испугала своим испугом кадетскую партию), выдвигая угрозу «распада государства», г. Кокошкин обнаружил прекрасное понимание того, что политическое самоопределение не может означать ничего другого, кроме как права на отделение и на образование самостоятель­ного национального государства. Спрашивается, как сле­дует смотреть на эти опасения г-на Кокошкина с точки зрения демократии, вообще, и с точки зрения пролетар­ской классовой борьбы, в особенности?

Г. Кокошкин хочет уверить нас, что признание права на отделение увеличивает опасность «распада государства». Это — точка зрения будочника Мымрецова с его девизом: «тащить и не пущать». С точки зрения демократии вообще как раз наоборот: признание права на отделение уменьшает  опасность «распада государства».

Г, Кокошкин рассуждает совершенно в духе национа­листов. На своем последнем съазде они громили украинцев-«мазепинцев». Украинское движение — восклицал г. Савенко и К�— грозит ослаблением связи Украины с Россией, ибо Австрия украинофильством укрепляет связь украинцев с Австрией!! Оставалось непонятным, почему же Россия не может попробовать «укрепить» связь укра­инцев с Россией тем же методом, который гг. Савенки ставят в вину Австрии, т. е. предоставлением украинцам свободы родного языка, самоуправления, автономного сейма и т. п.?

Рассуждения гг. Савенко и гг. Кокошкиных совер­шенно однородны и одинаково смешны и нелепы с чисто логической стороны. Не ясно ли, что чем больше сво­боды будет иметь украинская национальность в той или другой стране, тем прочнее будет связь этой националь­ности с данной страной? Кажется, нельзя спорить против этой азбучной истины, если не порвать решительно со всеми посылками демократизма. А может ли быть большая свобода национальности, как таковой, чем свобода отде­ления, свобода образования самостоятельного националь­ного государства?

Чтобы разъяснить еще более этот, запутываемый либе­ралами (и теми, кто по неразумению перепевает их) вопрос, приведем самый простой пример. Возьмем вопрос о разводе. Роза Люксембург пишет в своей статье, что централизованное демократическое государство, вполне мирясь с автономией отдельных частей, должно оставить в ведении центрального парламента все важнейшие отрасли законодательства и, между прочим, законодатель­ство о разводе. Эта заботливость об обеспечении централь­ной властью демократического государства свободы раз­вода вполне понятна. Реакционеры против свободы развода, призывая к «осторожному обращению» с ней и крича, что она означает «распад семьи». Демократия же полагает, что реакционеры лицемерят, защищая на деле всевластие полиции и бюрократии, привилегии одного пола и худшее угнетение женщины; — что на деле свобода развода озна­чает не «распад» семейных связей, а напротив укрепление их на единственно возможных и устойчивых в цивили­зованном обществе демократических основаниях.

Обвинять сторонников свободы самоопределения, т. е. свободы отделения, в поощрении сепаратизма — такая же глупость и такое же лицемерие, как обвинять сторон­ников свободы развода в поощрении разрушения семейных связей. Подобно тому, как в буржуазном обществе против свободы развода выступают защитники привилегий и про­дажности, на которых строится буржуазный брак, так в капиталистическом государстве отрицание свободы само­определения, т. е. отделения наций, означает лишь защиту привилегий господствующей нации и полицейских прие­мов управления в ущерб демократическим.

Несомненно, что политиканство, вызываемое всеми отно­шениями капиталистического общества, вызывает иногда крайне легкомысленную и даже просто вздорную болтовню парламентариев или публицистов об отделении той или иной нации. Но только реакционеры могут давать себя запугать (или прикидываться, будто они запуганы) подоб­ной болтовней. Кто стоит на точке зрения демократии, т. е. решения государственных вопросов массой населения, тот прекрасно знает, что от болтовни политиканов до решения масс — «дистанция огромного размера». Массы населения превосходно знают, по повседневному опыту, значение географических и экономических связей, преиму­щества крупного рынка и крупного государства, и на отде­ление они пойдут лишь тогда, когда национальный гнет и национальные трения делают совместную жизнь совер­шенно невыносимой, тормозят все и всяческие хозяйствен­ные отношения. А в подобном случае интересы капитали­стического развития и свободы классовой борьбы будут именно на стороне отделяющихся.

Итак, с какой стороны ни подойти к рассуждениям г-на Кокошкина, они оказываются верхом нелепости и насмешкой над принципами демократии. Но известная логика в этих рассуждениях есть; это — логика классовых интересов великорусской буржуазии. Г. Кокошкин, как и большинство партии конституционных-демократов,—лакей денежного мешка этой буржуазии. Он защищает ее привилегии вообще, ее государственные привилегии в особенности, защищает их вместе с Пуришкевичем, рядом с ним, — только Пуришкевич больше верит в крепостную дубину, а Кокошкин с К° видят, что дубина эта пятым годом сильно надломана, и полагаются более на буржуазные средства надувания масс, например, на запугивания мещан и крестьян призра­ком «распада государства», на обман их фразами о соеди­нении «народной свободы» с историческими устоями и т. д.

Реальное классовое значение либеральной вражды к принципу политического самоопределения наций — одно и только одно: национал-либерализм, отстаивание госу­дарственных привилегий великорусской буржуазии. И рос­сийские оппортунисты среди марксистов, ополчившиеся именно теперь, в эпоху третьеиюньской системы, против права наций на самоопределение, все эти: ликвидатор Семковский, бундист Либман, украинский мелкий буржуа Юркевич, на деле просто плетутся в хвосте национал-либерализма, развращают рабочий класс национал-либе­ральными идеями.

Интересы рабочего класса и его борьбы против капита­лизма требуют полной солидарности и теснейшего единства рабочих всех наций, требуют отпора националистической политике буржуазии какой бы то ни было национальности. Поэтому уклонением от задач пролетарской политики и подчинением рабочих политике буржуазной явилось бы как то, если бы социал-демократы стали отрицать право самоопреде­ления, т. е. право отделения угнетенных наций, так и то, если бы социал-демократы взялись поддерживать все национальные требования буржуазии угнетенных наций. Наемному ра­бочему все равно, будет ли его преимущественным экс­плуататором великорусская буржуазия предпочтитель­но перед инородческой или польская предпочтительно перед еврейской и т. д. Наемный рабочий, сознавший интересы своего класса, равнодушен и к государственным привилегиям капиталистов великорусских и к посулам капиталистов польских или украинских, что водворится рай на земле, когда они будут обладать государственными привилегиями. Развитие капитализма идет и будет идти вперед, так или иначе, и в едином пестром государстве и в отдельных национальных государствах.

Во всяком случае наемный рабочий останется объектом эксплуатации, и успешная борьба против нее требует независимости пролетариата от национализма, полной, так сказать, нейтральности пролетариев в борьбе бур­жуазии разных наций за первенство. Малейшая поддержка пролетариатом какой-либо нации привилегий «своей» на­циональной буржуазии вызовет неизбежно недоверие пролетариата другой нации, ослабит интернациональную классовую солидарность рабочих, разъединит их на ра­дость буржуазии. А отрицание права на самоопределение, или на отделение, неизбежно означает на практике под­держку привилегий господствующей нации.

Мы еще нагляднее можем убедиться в этом, если возьмем конкретный пример отделения Норвегии от Швеции.